child_4 Гнс Христин Андерсен Гдкий утёнок ru Dmitry Petrakov puzzleman@bk.ru FB Tools 2004-06-11 DC43FEA8-61BE-4952-B240-85A8C580008F 1.0

Гдкий утёнок

Хорошо было з городом! Стояло лето. Н полях уже золотилсь рожь, овес зеленел, сено было смётно в стог; по зеленому лугу рсхживл длинноногий ист и болтл по-египетски – этому языку он выучился у своей мтери. З полями и лугми темнел большой лес, в лесу прятлись глубокие синие озер. Д, хорошо было з городом! Солнце освещло струю усдьбу, окруженную глубокими кнвми с водой. Вся земля – от стен дом до смой воды – зросл лопухом, д тким высоким, что мленькие дети могли стоять под смыми крупными его листьями во весь рост.

В чще лопух было тк же глухо и дико, кк в густом лесу, и вот тм-то сидел н яйцх утк. Сидел он уже двно, и ей это знятие порядком ндоело. К тому же ее редко нвещли, – другим уткм больше нрвилось плвть по кнвкм, чем сидеть в лопухе д крякть вместе с нею.

Нконец яичные скорлупки зтрещли.

Утят зшевелились, зстучли клювми и высунули головки.

– Пип, пип! – скзли они.

– Кряк, кряк! – ответил утк. – Поторпливйтесь!

Утят выкрбклись кое-кк из скорлупы и стли озирться кругом, рзглядывя зеленые листья лопух. Мть не мешл им – зеленый цвет полезен для глз.

– Ах, кк велик мир! – скзли утят. Еще бы! Теперь им было куд просторнее, чем в скорлупе.

– Уж не думете ли вы, что тут и весь мир? – скзл мть. – Ккое тм! Он тянется длеко-длеко, туд, з сд, з поле... Но, по првде говоря, тм я отроду не бывл!.. Ну что, все уже выбрлись? – Ион поднялсь н ноги. – Ах нет, еще не все... Смое большое яйцо целехонько! Д когд же этому будет конец! Я скоро совсем потеряю терпение.

И он уселсь опять.

– Ну, кк дел? – спросил стря утк, просунув голову в чщу лопух.

– Д вот, с одним яйцом никк не могу спрвиться, – скзл молодя утк. – Сижу, сижу, оно всё не лопется. Зто посмотри н тех млюток, что уже вылупились. Просто прелесть! Все, кк один, – в отц! А он-то, негодный, дже не нвестил меня ни рзу!

– Постой, покжи-к мне сперв то яйцо, которое не лопется, – скзл стря утк. – Уж не индюшечье ли оно, чего доброго? Ну д, конечно!.. Вот точно тк же и меня однжды провели. А сколько хлопот было у меня потом с этими индюштми! Ты не поверишь: они до того боятся воды, что их и не згонишь в кнву. Уж я и шипел, и крякл, и просто толкл их в воду, – не идут, д и только. Дй-к я еще рз взгляну. Ну, тк и есть! Индюшечье! Брось-к его д ступй учи своих деток плвть!

– Нет, я, пожлуй, посижу, – скзл молодя утк. – Уж столько терпел, что можно еще немного потерпеть.

– Ну и сиди! – скзл стря утк и ушл. И вот нконец большое яйцо треснуло.

– Пип! Пип! – пропищл птенец и вывлился из скорлупы.

Но ккой же он был большой и гдкий! Утк оглядел его со всех сторон и всплеснул крыльями.

– Ужсный урод! – скзл он. – И совсем не похож н других! Уж не индюшонок ли это в смом деле? Ну, д в воде-то он у меня побывет, хоть бы мне пришлось столкнуть его туд силой!

Н другой день погод стоял чудесня, зеленый лопух был злит солнцем.

Утк со всей своей семьей отпрвилсь к кнве. Бултых! – и он очутилсь в воде.

– Кряк-кряк! З мной! Живо! – позвл он, и утят один з другим тоже бултыхнулись в воду.

Снчл вод покрыл их с головой, но они сейчс же вынырнули и отлично поплыли вперед. Лпки у них тк и зрботли, тк и зрботли. Дже гдкий серый утёнок не отствл от других.

– Ккой же это индюшонок? – скзл утк. – Вон кк слвно гребет лпкми! И кк прямо держится! Нет, это мой собственный сын. Д он вовсе не тк дурен, если хорошенько присмотреться к нему. Ну, .живо, живо з мной! Я сейчс введу вс в общество – мы отпрвимся н птичий двор. Только держитесь ко мне поближе, чтобы кто-нибудь не нступил н вс, д берегитесь кошек!

Скоро утк со всем своим выводком добрлсь до птичьего двор. Бог ты мой! Что тут был з шум! Дв утиных семейств дрлись из-з головки угря. И в конце концов эт головк достлсь кошке.

– Вот тк всегд и бывет в жизни! – скзл утк и облизнул язычком клюв – он и см был не прочь отведть угриной головки. – Ну, ну, шевелите лпкми! – скомндовл он, поворчивясь к утятм. – Крякните и поклонитесь вон той строй утке! Он здесь знтнее всех. Он испнской породы и потому ткя жирня. Видите, у нее н лпке крсный лоскуток! До чего крсиво! Это высшее отличие, ккого только может удостоиться утк. Это знчит, что ее не хотят потерять, – по этому лоскутку ее срзу узнют и люди и животные. Ну, живо! Д не держите лпки вместе! Блговоспитнный утенок должен выворчивть лпки нружу. Вот тк! Смотрите. Теперь нклоните головки и скжите: “Кряк!”

Утят тк и сделли.

Но другие утки оглядели их и громко зговорили:

– Ну вот, еще целя орв! Точно без них нс мло было! А один-то ккой гдкий! Этого уж мы никк не потерпим!

И сейчс же одн утк подлетел и клюнул его в шею.

– Оствьте его! – скзл утк-мть. – Ведь он вм ничего не сделл!

– Положим, что тк. Но ккой-то он большой и несурзный! – прошипел зля утк. – Не мешет его немного проучить.

А знтня утк с крсным лоскутком н лпке скзл:

– Слвные у тебя детки! Все очень, очень милы, кроме одного, пожлуй... Бедняг не удлся! Хорошо бы его переделть.

– Это никк невозможно, вш милость! – ответил утк-мть. – Он некрсив – это првд, но у него доброе сердце. А плвет он не хуже, смею дже скзть – лучше других. Я думю, со временем он выровняется и стнет поменьше. Он слишком долго пролежл в яйце и потому немного перерос. – И он рзглдил клювом перышки н его спине. – Кроме того, он селезень, селезню крсот не тк уж нужн. Я думю, он вырстет сильным и пробьет себе дорогу в жизнь.

– Остльные утят очень, очень милы! – скзл знтня утк. – Ну, будьте кк дом, если нйдете угриную головку, можете принести ее мне.

И вот утят стли вести себя кк дом. Только бедному утенку, который вылупился позже других и был ткой гдкий, никто не двл проходу. Его клевли, толкли и дрзнили не только утки, но дже куры.

– Слишком велик! – говорили они.

А индийский петух, который родился со шпорми н ногх и потому вообржл себя чуть не импертором, ндулся и, словно корбль н всех прусх, подлетел прямо к утенку, поглядел н него и сердито злопотл; гребешок у него тк и нлился кровью. Бедный утенок просто не знл, что ему делть, куд девться. И ндо же было ему уродиться тким гдким, что весь птичий двор смеется нд ним!

Тк прошел первый день, потом стло еще хуже. Все гнли бедного утенк, дже бртья и сестры сердито говорили ему: “Хоть бы кошк утщил тебя, несносный урод!” А мть прибвлял: “Глз б мои н тебя не глядели!” Утки щипли его, куры клевли, девушк, которя двл птицм корм, оттлкивл его ногою.

Нконец утенок не выдержл. Он перебежл через двор и, рспустив свои неуклюжие крылышки, кое-кк перевлился через збор прямо в колючие кусты.

Мленькие птички, сидевшие н веткх, рзом вспорхнули и рзлетелись в рзные стороны.

«Это оттого, что я ткой гдкий», – подумл утенок и, зжмурив глз, бросился бежть, см не зня куд. Он бежл до тех пор. пок не очутился в болоте, где жили дикие утки.

Тут он провел всю ночь. Бедный утенок устл, и ему было очень грустно.

Утром дикие утки проснулись в своих гнездх и увидли нового товрищ.

– Это что з птиц? – спросили они. Утенок вертелся и клнялся во все стороны, кк умел.

– Ну и гдкий же ты! – скзли дикие утки. – Впрочем, нм до этого нет никкого дел, только бы ты не лез к нм в родню.

Бедняжк! Где уж ему было и думть об этом! Лишь бы ему позволили жить в кмышх д пить болотную воду, – о большем он и не мечтл.

Тк просидел он в болоте дв дня. Н третий день туд прилетели дв диких гуск. Они совсем недвно нучились летть и поэтому очень вжничли.

– Слушй, дружище! – скзли они. – Ты ткой чудной, что н тебя смотреть весело. Хочешь дружить с нми? Мы птицы вольные – куд хотим, туд и летим. Здесь поблизости есть еще болото, тм живут премиленькие дикие гусыни-брышни. Они умеют говорить: «Рп! Рп!» Ты тк збвен, что, чего доброго, будешь иметь у них большой успех.

Пиф! Пф! – рздлось вдруг нд болотом, и об гуск упли в кмыши мертвыми, вод покрснел от крови.

Пиф! Пф! – рздлось опять, и целя стя диких гусей поднялсь нд болотом. Выстрел гремел з выстрелом. Охотники окружили болото со всех сторон; некоторые из них збрлись н деревья и вели стрельбу сверху. Голубой дым облкми окутывл вершины деревьев и стллся нд водой. По болоту рыскли охотничьи собки. Только и слышно было: шлёп-шлёп! И кмыш рскчивлся из стороны в сторону. Бедный утенок от стрх был ни жив ни мертв. Он хотел было спрятть голову под крылышко, кк вдруг прямо перед ним выросл охотничья собк с высунутым языком и сверкющими злыми глзми. Он посмотрел н утенк, осклил острые зубы и – шлёп-шлёп! – побежл дльше.

«Кжется, пронесло, – подумл утенок и перевел дух. – Видно, я ткой гдкий, что дже собке противно съесть меня!»

И он притился в кмышх. А нд головою его то и дело свистел дробь, рздвлись выстрелы.

Пльб стихл только к вечеру, но утенок долго еще боялся пошевельнуться.

Прошло несколько чсов. Нконец он осмелился встть, осторожно огляделся вокруг и пустился бежть дльше по полям и лугм.

Дул ткой сильный встречный ветер, что утенок еле-еле передвигл лпкми.

К ночи он добрлся до мленькой убогой избушки. Избушк до того обветшл, что готов был упсть, д не знл, н ккой бок, потому и держлсь.

Ветер тк и подхвтывл утенк, – приходилось прижимться к смой земле, чтобы не унесло.

К счстью, он зметил, что дверь избушки соскочил с одной петли и тк перекосилсь, что сквозь щель можно легко пробрться внутрь. И утенок пробрлся.

В избушке жил струх со своей курицей и котом. Кот он звл Сыночком; он умел выгибть спину, мурлыкть и дже сыпть искрми, но для этого ндо было поглдить его против шерсти. У курицы были мленькие коротенькие ножки, и потому ее тк и прозвли Коротконожкой. Он прилежно несл яйц, и струшк любил ее, кк дочку.

Утром утенк зметили. Кот нчл мурлыкть, куриц кудхтть.

– Что тм ткое? – спросил струшк. Он поглядел кругом и увидел в углу утенк, но сослепу принял его з жирную утку, которя отбилсь от дому.

– Вот тк нходк! – скзл струшк. – Теперь у меня будут утиные яйц, если только это не селезень. И он решил оствить бездомную птицу у себя. Но прошло недели три, яиц всё не было. Нстоящим хозяином в доме был кот, хозяйкой – куриц. Об они всегд говорили: “Мы и весь свет!” Они считли смих себя половиной всего свет, и притом лучшей половиной. Утенку, првд, кзлось, что н сей счет можно быть другого мнения. Но куриц этого не допускл.

– Умеешь ты нести яйц? – спросил он утенк.

– Нет!

– Тк и держи язык н привязи! А кот спросил:

– Умеешь ты выгибть спину, сыпть искрми и мурлыкть?

– Нет!

– Тк и не суйся со своим мнением, когд говорят умные люди!

И утенок сидел в углу, нхохлившись.

Кк-то рз дверь широко отворилсь, и в комнту ворвлись струя свежего воздух и яркий солнечный луч. Утенк тк сильно потянуло н волю, тк зхотелось ему поплвть, что он не мог удержться и скзл об этом курице.

– Ну, что еще выдумл? – нпустилсь н него куриц. – Бездельничешь, вот тебе в голову и лезет всякя чепух! Неси-к яйц или мурлычь, дурь-то и пройдет!

– Ах, плвть тк приятно! – скзл утенок. – Ткое удовольствие нырнуть вниз головой в смую глубь!

– Вот тк удовольствие! – скзл куриц. – Ты совсем с ум сошел! Спроси у кот – он рссудительней всех, кого я зню, – нрвится ли ему плвть и нырять? О себе смой я уж не говорю. Спроси, нконец, у ншей госпожи струшки, умнее ее, уж нверное, никого нет н свете! Он тебе скжет, любит ли он нырять вниз головой в смую глубь!

– Вы меня не понимете! – скзл утенок.

– Если уж мы не понимем, тк кто тебя и поймет! Ты, видно, хочешь быть умнее кот и ншей госпожи, не говоря уже обо мне! Не дури и будь блгодрен з все, что для тебя сделли! Тебя приютили, пригрели, ты попл в ткое общество, в котором можешь кое-чему нучиться. Но ты пустя голов, и рзговривть с тобой не стоит. Уж поверь мне! Я желю тебе добр, потому и брню тебя. Тк всегд поступют истинные друзья. Стрйся же нести яйц или нучись мурлыкть д сыпть искрми!

– Я думю, мне лучше уйти отсюд куд глз глядят! – скзл утенок.

– Ну и ступй себе! – ответил куриц.

И утенок ушел. Он жил н озере, плвл и нырял вниз головой, но все вокруг по-прежнему смеялись нд ним и нзывли его гдким и безобрзным.

А между тем нстл осень. Листья н деревьях пожелтели и побурели. Они тк и сыплись с ветвей, ветер подхвтывл их и кружил по воздуху. Стло очень холодно. Тяжелые тучи сеяли н землю то грд, то снег. Дже ворон, сидя н изгороди, кркл от холод во все горло. Брр! Змерзнешь при одной мысли о ткой стуже!

Плохо приходилось бедному утенку.

Рз под вечер, когд солнышко еще сияло н небе, из-з лес поднялсь целя стя чудесных, больших птиц. Тких крсивых птиц утенок никогд еще не видел – все белые кк снег, с длинными гибкими шеями...

Это были лебеди.

Их крик был похож н звуки трубы. Они рспростерли свои широкие, могучие крылья и полетели с холодных лугов в теплые кря, з синие моря... Вот уж они поднялись высоко-высоко, бедный утенок всё смотрел им вслед, и ккя-то непонятня тревог охвтил его. Он звертелся в воде, кк волчок, вытянул шею и тоже зкричл, д тк громко и стрнно, что см испуглся. Он не мог оторвть глз от этих прекрсных птиц, когд они совсем скрылись из виду, он нырнул н смое дно, потом выплыл опять и все-тки долго еще не мог опомниться. Утенок не знл, кк зовут этих птиц, не знл, куд они летят, но полюбил их. кк не любил до сих пор никого н свете. Крсоте их он не звидовл. Ему и в голову не приходило, что он может быть тким же крсивым, кк они.

Он был рд-рдехонек, если бы хоть утки не оттлкивли его от себя. Бедный гдкий утенок!

Зим нстл холодня-прехолодня. Утенок должен был плвть по озеру без отдых, чтобы не дть воде змерзнуть совсем, но с кждой ночью полынья, в которой он плвл, стновилсь все меньше и меньше. Мороз был ткой, что дже лед потрескивл. Утенок без устли рботл лпкми. Под конец он совсем выбился из сил, рстянулся и примерз ко льду.

Рно утром мимо проходил крестьянин. Он увидел примерзшего ко льду утенк, рзбил лед своим деревянным бшмком и отнес полумертвую птицу домой к жене.

Утенк отогрели.

Дети здумли поигрть с ним, но утенку покзлось, что они хотят обидеть его. Он шрхнулся от стрх в угол и попл прямо в подойник с молоком. Молоко потекло по полу. Хозяйк вскрикнул и всплеснул рукми, утенок зметлся по комнте, влетел в кдку с мслом, оттуд в бочонок с мукой. Легко предствить, н что он стл похож!

Хозяйк брнил утенк и гонялсь з ним с угольными щипцми, дети бегли, сшибя друг друг с ног, хохотли и визжли. Хорошо, что дверь был открыт, – утенок выбежл, рстопырив крылья, кинулся в кусты, прямо н свежевыпвший снег, и долго-долго лежл тм почти без чувств.

Было бы слишком печльно рсскзывть про все беды и несчстья гдкого утенк в эту суровую зиму.

Нконец солнышко опять пригрело землю своими теплыми лучми. Ззвенели жворонки в полях. Вернулсь весн!

Утенок выбрлся из кмышей, где он прятлся всю зиму, взмхнул крыльями и полетел. Крылья его теперь были куд крепче прежнего, они зшумели и подняли его нд землей. Не успел он опомниться, кк долетел уже до большого сд. Яблони стояли все в цвету, душистя сирень склонял свои длинные зеленые ветви нд извилистым кнлом. Ах, кк тут было хорошо, кк пхло весною!

И вдруг из чщи тростник выплыли три чудных белых лебедя. Они плыли тк легко и плвно, точно скользили по воде. Утенок узнл этих прекрсных птиц, и его охвтил ккя-то непонятня грусть.

“Полечу к ним, к этим величвым птицм. Они, нверно, зклюют меня нсмерть з то, что я, ткой гдкий, осмелился приблизиться к ним. Но все рвно! Лучше погибнуть от их удров, чем сносить щипки уток и кур, пинки птичницы д терпеть холод и голод зимою!”

И он опустился н воду и поплыл нвстречу прекрсным лебедям, лебеди, звидев его, змхли крыльями и поплыли прямо к нему.

– Убейте меня! – скзл гдкий утенок и низко опустил голову.

И вдруг в чистой, кк зеркло, воде он увидел свое собственное отржение. Он был уже не гдким темно-серым утенком, крсивым белым лебедем!

Теперь утенок был дже рд, что перенес столько горя и бед. Он много вытерпел и поэтому мог лучше оценить свое счстье. А большие лебеди плвли вокруг и глдили его своими клювми.

В это время в сд прибежли дети. Они стли брость лебедям кусочки хлеб и зерно, смый млдший из них зкричл:

– Новый прилетел! Новый прилетел! И все остльные подхвтили:

– Д, новый, новый!

Дети хлопли в лдоши и плясли от рдости. Потом они побежли з отцом с мтерью и опять стли брость в воду кусочки хлеб и пирожного.

И дети и взрослые говорили:

– Новый лебедь лучше всех! Он ткой крсивый и молодой!

И стрые лебеди склонили перед ним головы. А он совсем смутился и спрятл голову под крыло, см не зня зчем. Он вспоминл то время, когд все смеялись нд ним и гнли его. Но всё это было позди. Теперь люди говорят, что он смый прекрсный среди прекрсных лебедей. Сирень склоняет к нему в воду душистые ветки, солнышко лскет своими теплыми лучми... И вот крылья его зшумели, стройня шея выпрямилсь, из груди вырвлся ликующий крик:

– Нет, о тком счстье я и не мечтл, когд был еще гдким утенком!